БэбиМания

Лена - моя подруга по Чехии. Мы живем с ней в одном городе и практически ровесницы. И дети наши тоже. Вернее, Ленин старший сын, Олег, ровесник моей Марьи. Младшенькому же, Вадиму, семь лет.
Вадик родился, когда Олежка был уже достаточно взрослым. Естественно, Вадюша стал не ребенком, а игрушкой. Причем, ни Лена, ни ее муж так не считают. Они уверены, что совершенно правильно воспитывают ребенка. Еще бы, ведь все делают по науке. Правда, не по нашей, по японской. Хотя и эту методику освоили не до конца. Это как раз про них: "слышали звон, да не знают, где он". Они знают только первую часть японской методологии: нельзя говорить ребенку слово "Нельзя". А о том, что это не значит, что ему можно все разрешать, а просто нужно запрещать иными словами, объяснениями - ни сном, ни духом. Как и о том, что вседозволенность у японских детей очень ограниченная по возрасту: до пяти лет они не знают слова "нельзя", после чего их отдают в младшую школу, где резко все становится нельзя и идет жесточайшая ломка личности. Нет, Лена с мужем восприняли только первую часть японского воспитания, да и то извращенно.
Плоды сего воспитания:
Первое наблюдение состоялось ровно в год. До этого я видела ребенка только спящим. Тут же имела счастье лицезреть Вадюшу во всей красе. Гости собрались за праздничным столом, поднимают тосты за здоровье малыша и его родителей. Вадюша подошел к буфету, на котором стояла дорогущая ваза ручной работы, Богемского хрусталя. Ваза огромная и просто шикарная, сказать красивая - ничего не сказать. Малыш схватил тяжеленную вазу маленькой ручкой и, пытливо заглядывая маме в глаза, медленно, словно издеваясь, потянул ее к краю буфета. Мама побелела, стиснула зубы - она очень гордилась этой вазой, но мужественно молчала. Бздынь - и шикарная работа чешских мастеров превратилась в мелкие осколки, радостно переливающиеся всеми цветами радуги на полу. Настроение у Лены враз упало, но, не сказав малышу ни слова, даже не пожурив его пальчиком, она взяла веник и подобрала жалкие остатки вазы.
Второе наблюдение. Вадику года полтора. Мы с Леной устроились в комнате и беседуем, малыш занимается любимым делом. Последнее время его внимание привлекал дверной ригельный замок. Замок довольно объемный и острый по краям. Вадику очень нравилось открывать его, стоя на тумбе для обуви, щелкать ригелями, а потом закрывать. И так до бесконечности. От его занятия в квартире не смолкал грохот, но Лена не обращала на него ни малейшего внимания - ребенку можно все. Вдруг раздался звук падающего тела и дикий рев: Вадим упал с тумбы, ударившись при этом об острый край замка губой. Или наоборот - сначала ударился, а потом упал. Важно лишь то, что ребенок серьезно травмировал губу, при этом чудом не выбив себе зубы. Лена замазала губку зеленкой, подула на ранку, поцеловала сыночка, и тот опять отправился играться замком. При этом Лена сидела в кресле, бледная, аки моль, и переживала, что муж ее убьет за то, что не доглядела ребенка. Вадим же упоительно щелкал замком...
Постепенно наше с Леной общение из-за моей загруженности все больше стало сводиться к сугубо телефонным разговорам. И дальше за Вадюшиными подвигами я следила уже по рассказам подруги. Из них следовало, что, когда Вадик выходил с мамой погулять, остальные мамаши в срочном порядке разбирали своих детей по домам. С Вадиком почему-то никто не хотел общаться, дети шарахались от него, как от чумного. С редким единодушием мамы советовали Лене показать Вадика психиатру. Сначала она жаловалась мне на их непонимание, потом забила тревогу: уж больно регулярно ей советовали обратиться к этому специалисту. И Лена сдалась. Подхватив пятилетнего Вадика под мышку, отправилась к доктору.
Доктор, внимательно обследовав ребенка, выдал вердикт:
- Стопроцентно здоров, но абсолютно невоспитан.
Все это Лена рассказывала мне со смехом, как веселое приключение. Хорошо, что при этом она не видела моего лица.
Краткий перечень "шалостей" Вадима: в кассетоприемник видеомагнитофона малыш обожал засовывать бусинки, камешки и прочую чепуху. От телевизора отодрал крышечку, закрывающую пульт управления. Дистанционные пульты, равно как и телефон, многократно склеены скотчем и работают из рук вон, так же, как и телевизор с видиком. На улице кусался и плевался, сыпал песком в глаза и волосы других детей, царапался и дрался до крови. Но это его ранние шалости. Позже он стал разводить костер на паркете, на глазах матери лить растительное масло на пол, не будучи довольным фактом, что мать заболталась по телефону. На ее же глазах крошил в кастрюлю с борщом пирожное. На справедливое замечание бабушки-калеки выдал:
- А ты, старая, вообще молчи, а то я тебе вторую ногу выдерну!
Лена рассказывала мне это со смехом, мол, какой находчивый мальчик. По ее словам выходило, что сынок ее чрезвычайно одаренный, разумный и на редкость сообразительный. Правда, не хочет учиться читать и писать, а во всем остальном - чудо как хорош!
Однако учительница так не считает. Учится Вадим плохо даже в начальных классах. Дерется по-прежнему до крови, не разделяя объекты для битья на мальчиков и девочек. Хамит, откровенно оскорбляет учителей. Лена улыбается: какой шустрый у нее мальчонка! Я же только ежусь от страха - что из него вырастет? Ну, родителям своим он наверняка принесет еще немало сюрпризов. Но им-то как раз и поделом - сами воспитали на свою голову. Но мне страшно за других. И за себя тоже. Неизвестно ведь, кто встанет на его пути когда-нибудь в будущем. В чей дом принесет беду своим безудержным темпераментом? Чьи матери будут оплакивать своих увечных детей? Не верю я, ох, не верю, что Вадим вдруг резко повзрослеет и сам поймет все правила людского общения, научится жить по общечеловеческим правилам. Не верю, япона мама...